[we-want-war]

Короче. Так как фикбук стал делом крайне нестабильным, пусть это все теперь валяется здесь.

"Did you just smell me?"
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Kuroshitsuji
Персонажи: Себастьян|Грелль
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Юмор
Размер: Драббл, 2 страницы

Грелль Сатклифф не смерть и не самый лучший ее посредник. Грелля Сатклиффа даже с трудом можно назвать жнецом. Грелль Сатклифф - настоящая катастрофа, беспощадным красным вихрем уничтожающая все на своем пути, при этом певуче растягивая гласные неестественно женским голоском и соблазняя все, что только могло быть соблазненным. Хотя чаще объектов своего интереса он просто пугал своей гиперактивностью. Наверное, акульи зубы тоже влияли не лучшим образом. Вдобавок ко всем прочим недостаткам, Грелль Сатклифф считал себя актрисой. Но если бы он и посвятил себя искусству, то работал бы исключительно за внимание публики. "Любовь - вот лучшая награда!" - уверенно твердил он. Но ни любви, ни денег в достатке у него не было. Кстати говоря, однажды его все-таки взяли в постановку. На роль Дездемоны. То есть, как взяли. Он сам выпустил себя на сцену. Предварительно эффектно махнув косой перед директором театра и рассказав немного о своей профессии. Явно съехавшему с катушек непонятному существу, само собой, не поверили, но и головы лишаться не хотелось. Как ни странно, никогда еще "Отелло" не имел такой успех. Зрители были в настоящем восторге, когда Дездемона, одетая в не самое приличное красное платье, вдруг проявила характер и сама задушила основательно шокированного мавра. Плюс еще одна душа в списке Грелля, плюс еще один выговор от Ти Спирса. Тем не менее, с начальством у Сатклиффа были самые нормальные и стабильные отношения. Один натворил - другой исправляет. Проклиная весь свет и яростно поправляя очки, исправляет. "Потому что мой Уилли любит меня!" - не верит Грелль сам себе, но хвастается перед другими. Он же не настолько глуп, чтобы не понимать, что ни строгий начальник, ни один небезызвестный демон, названный Себастьяном, не собираются участвовать в игре "Я хочу от тебя ребеночка".

-Они просто не понимают, что теряют, - ворчит перед открытым шкафом такой домашний диспетчер, только втайне от чужих глаз позволяя себе наплевать на внешний вид и ограничиться удобными шортами. Зачем стараться, если все равно никто не увидит?

-Иди-ка сюда, - этот вечер все равно будет проведен в одиночестве, а потому Грелль Сатклифф, беда и наказание этого мира, не стесняется разговаривать с рубашкой явно не его размера. Он ее вовсе не украл, а всего лишь забрал в качестве компенсации. Просто в поместье глупого Фантомхайва никого не оказалось именно в тот день, когда настроение непризнанной звезды театра располагало к идеальным дворецким, зато комната объекта вожделения осталась открытой. И уже понятно, что произошло дальше.

-Тебе, Себасу-тян, хуже от этого не станет, а мне приятно, - заворачиваясь плотнее в дорогую ткань и утыкаясь носом в воротник, завороженный жнец упал коленями на мягкий ковер, чуть ли не задыхаясь от экстаза обоняния. Запах демона - не человеческие феромоны, ему требуются столетия, чтобы выветриться окончательно. Именно поэтому многие работники департамента начали с презрением коситься на коллегу, думая, что тот все-таки спутался с главным врагом собирателей душ. А Уилл и вовсе был в ярости. Но Греллю было глубоко, очень глубоко плевать. Врожденное желание выделяться проявилось даже здесь: он и слышать не хотел о Великой Войне демонов и шинигами и о вечной вражде и ненависти, которая должна быть в каждом. Какая, Смерть ее, война, когда ладонь, в мыслях Грелля принадлежащая вовсе не ему, а хозяину восхитительной рубашки, спускается по животу вниз, самым непристойным образом оказываясь уже под шортами.

-И как тебе не стыдно, Себастьянчик? Так...с леди...и так, а-ах!

Вся прелесть одиночества в данной ситуации заключалась в том, что Сатклифф делал именно то, что требовало его тело. Никаких бесполезных движений, все направлено лишь на доставление удовольствия и достижение понятной цели. Колени разъехались в стороны, волосы разметались настоящей гривой, глаза зажмурились, не желая за всем этим наблюдать, а заодно и облегчая работу бурной фантазии.

-Полагаю, это Вам должно быть стыдно, - в сознании нерадивого собирателя душ послышался обворожительный, но до жути пугающий тембр голоса, от которого по всему телу забила дрожь. Всего пара нужных манипуляций, и процесс самоудовлетворения в домашних условиях мог бы закончиться, если бы не требовательное потягивание за воротник сзади. С визгом вскочив на ноги, пришлось развернуться, чтобы увидеть непрошеного гостя. И взвизгнуть еще раз. Теперь было действительно стыдно.

-Вам не только хватило наглости вломиться без приглашения в поместье моего господина, Вы еще и выкрали собственность семьи Фантомхайв. Не говоря уже про это, - снисходительный взгляд практически алых глаз оказался прикован к неловко спущенным шортам, поднять которые Грелль элементарно не мог из-за полного оцепенения. Из-за него же не смог и ответить ничего вразумительного.

-Значит, Вы признаете свою вину? - не дождавшись никаких извинений, Себастьян, вспомнив о манерах, вернул свой чересчур проницательный взор к чужому лицу. Любому, увидевшему подобное, тут же захотелось бы покаяться во всех грехах, повеситься или отдаться на ближайшей поверхности. Сатклифф невольно подумал, что всех демонов учат этому с самого детства. Если у них вообще есть детство. Округленными от страха глазами самопровозглашенной леди оставалось только следить за тем, как дворецкий его (ее?) мечты зубами стягивает перчатку и неумолимо приближается. Всю реальность происходящего Грелль внезапно прочувствовал вместе с прикосновением прохладных пальцев к своей шее, так не вовремя напомнивших о внушительной тяжести в паху.

-Ты тоже, Себасу-тян, вломился в мой дом, - клыкастая улыбка озарила обнаглевшее лицо, а ладонь с ухоженными ноготками потянулась к вычищенному фраку, но тут же была прервана грубым шлепком и больше не возвращалась. Взбалмошного шинигами можно было унять, было бы желание.

-Лучше бы Вам помолчать, Сатклифф, - учтиво-угрожающий тон в совокупности с привычным отстраненным холодом вновь заставил охотника до красивых мужчин дрожать от восторга. Как Грелль не умер на том же месте, когда подушечки пальцев Михаелиса от шеи скользнули к ключицам и двинулись к плечам под тканью рубашки - до сих пор остается загадкой. Впрочем, демон на то и демон, чтобы не делать ничего, что не принесло бы ему личной выгоды. Жнец понял, что что-то не так только когда остался в одиночестве на ковре, запачканном следами собственной разрядки. Четкая картинка воспоминаний выстроилась только после нескольких упорных попыток прокрутить последние пять минут произошедшего у себя в голове. Себастьян не сделал ничего, кроме того, ради чего изначально появился в этом месте - забрал законную собственность поместья юного графа и с вежливым "Надеюсь, Вы больше не появитесь на моем пути" исчез. Все остальное талантливая фантазия Грелля додумала уже сама. Впрочем, ничто не могло помешать ему принять свою интерпретацию произошедшего за единственную верную истину. К тому же, остался один очевидный аргумент, поспорить с которым не смог бы даже занудный Ти Спирс: от запаха жнеца, как и от запаха демона, не избавиться никакими стирками. Бедная рубашка была оклеймена уже дважды.

-Что же ты теперь будешь с ней делать, Себасу-тян?.. - рассмеялся неординарный представитель Смерти в мире людей, будучи уверенным в том, что он был услышан.

Some tea for war demons
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Hagane no Renkinjutsushi (Стальной алхимик)
Персонажи: Рой Мустанг/Зольф Дж. Кимбли
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой)
Размер: Драббл, 3 страницы


Обычно полковник Мустанг такого не делал. Да что там, полковник Мустанг, которого все знали, никогда бы такого не сделал, но сегодня он стоял в своем кабинете и протягивал чашку чая собственного приготовления первому попавшемуся человеку - подполковнику Зольфу Дж. Кимбли. Нельзя было сказать однозначно, повезло тому или нет, однако, выслушав приглашение, которое из уст вышестоящего по званию выглядело исключительно как приказ, отказаться он не смог. Возможно, в тот момент полковник и сам не понимал, что делает, возможно, в тот момент полковник вовсе не был полковником, скорее всего, этот день его просто вымотал, и устраивала уже абсолютно любая компания, даже такая мерзкая. Рабочий день давно закончился, так что Рой надеялся, что это греховное чаепитие с Багровым Алхимиком не будет считаться особо тяжким преступлением.

-Честно говоря, я удивлен, - ядовито улыбается Зольф, потому что по-другому не научился, да и не пытался. - Обычно подобные вечера вы проводите в компании прекрасных или не очень девушек, - наткнувшись на вопросительный взгляд, он почти смеется и, грея пальцы о неприлично маленькую чашечку какого-то дорогого сервиза, садится на диван к недовольству полковника: тот рассчитывал, что у Кимбли хватит совести устроить себя хотя бы на диване напротив, а не на том, который уже занимал сам. -Что вы так смотрите? Будто ваша слава дамского угодника не ушла далеко за пределы Централа. И под "не очень прекрасными девушками" я имел в виду Эдварда Элрика. Неужели я сегодня за него?

Почему Мустанг вообще решил, что это хорошая идея? "Кимбли, вы сейчас не заняты? Зайдите ко мне," - мысленно передразнивал он сам себя противным голосом, только теперь осознавая, какую ошибку совершил. Однозначно, это все переутомление. Нужно завтра же взять выходной. На день, на неделю, в идеале - на месяц. Чтобы, не дай Бог, еще раз поступить так опрометчиво и глупо.

-Вы не смахиваете ни на него, ни на прекрасную девушку, - Рой не утруждается смягчить фразу даже слабой улыбкой, что, впрочем, ничуть не обижает собеседника, зато доводит его до мысли о том, что пришло время сменить тему. Но за мыслью последовало лишь молчание, которое вряд ли можно было бы назвать неловким. Скорее удобным и как раз желанным, так как обоим было легче закончить этот спонтанный вечер в тишине, а главное - побыстрее.

-Ты убивал своих, - вдруг мрачно начал Мустанг, наконец, понимая, зачем сделал приглашение Багровому. Еще на той войне, до сих пор навещающей кошмарные сны, Рой хотел понять, как такому маньяку как Кимбли хватает совести жить. Он знал подполковника в большей степени по слухам, но даже их хватало для того, чтобы откровенно его невзлюбить. "Он смеется, убивая" и "Он так радуется, когда поле битвы усеяно трупами" - дежурные фразы при описании Зольфа Дж. Кимбли. Еще солдаты поговаривали, что он пьет кровь ишваритов и частенько приглашает в гости самого дьявола, но это уже мало кого здесь интересовало.

-Как плавно мы перешли на "ты", - не без издевки ухмыляется Зольф, под многообещающую тишину отпивая из чашки и одобрительно кивая ( чай Мустанг заваривал отменно). - Но я не слышу вопроса.

И опять приевшееся молчание. Вопрос еще не был четко сформулирован, в наличии имелись лишь возмущенные чувства и бесконечная ненависть.

-Ты, наверное, не можешь понять, как можно быть таким человеком. Я прав? А раз ты ждешь оправданий, то я могу сказать только одно. Это моя работа, - пожимает плечами подполковник, откладывая все лишнее из рук на рядом стоящий столик и поворачиваясь боком, устанавливая зрительный контакт, которого Рой так пытался избежать. - И твоя тоже.

-Моя работа - защищать людей, - уверенно и с заметной гордостью заявил Огненный, чем вызвал до тошноты искренний и громкий смех.

-Твоя работа, нет, наша работа - убивать людей. Как бы ты ни противился этому, как бы ни пытался оправдать каждую смерть от щелчков твоих пальцев. О, конечно, я знаю одну из твоих лучших отговорок. Ты просто выполнял приказ, ты не виноват. Мы для них не больше, чем оружие, Мустанг. Так почему бы не оправдать себя? Не говори, что не знал. Война для тех, кто готов или убивать, или умирать. Я убивал своих, я убивал всех, чтобы жить. У скольких отнял жизнь ты? Они снятся тебе, Мустанг? Я помню каждого. И каждую чертову ночь я сплю спокойно, когда ко мне приходят мои демоны. Наши демоны, - шипит уже возле чужого уха Кимбли, успевший подобраться настолько близко, что мог чувствовать мелкую дрожь, охватывающую тело Роя в накатывающем приступе ярости. Это состояние полковника только раззадорило провокатора, и он даже собирался продолжить монолог на любимую тему, но ответом на уже сказанное ему послужил увесистый удар в челюсть. Неожиданный и достаточно подлый, чтобы не сдержать широкой улыбки и недоброго блеска глаз - Зольф начинал безуметь. -Сначала приглашаешь на невинное чаепитие, а теперь бьешь по лицу своего гостя. И что в тебе девушки находят?

Перед тем, как Мустанг был опрокинут на пол, он поймал себя на мысли, что у Багрового довольно дорогой парфюм. Парфюм, пижонский белый костюм, да еще и шляпа. Какая пошлость! Даже женская часть армии не позволяла себе подобной вульгарности. Но, несмотря на жалкий вид, хватка у него была очень и очень крепкая - Рой как раз сейчас чувствовал ее на своей шее. Но хуже всего, что температура сжимающихся ладоней резким скачком превысила отметку нормальной. А у этой аномалии имелось единственное объяснение - через секунду последует взрыв. Значит, завтра голову всеми любимого полковника будут по кусочкам соскабливать со стен. Крайне прозаичная смерть для того, кто так стремился к званию фюрера.

Через секунду и даже две взрыва не последовало. Руки, до этого пытающиеся задушить, сжимались уже не так сильно, появилось странное, но в чем-то привычное ощущение. С трудом сфокусировав взгляд, Мустанг понял, что его целуют. Через мгновение он понял, что его целует мужчина. И еще чуть погодя до него дошло, что этот мужчина - Кимбли. С чистой совестью возвратившийся из полуобморока начал проявлять попытки к сопротивлению, хотя было поздно. Зольф издевательски смотрел сверху вниз, придавливая собой к полу и ожидая реакции. По выражению лица Роя легко можно было представить, о чем в данный момент были его мысли. Сжечь, разорвать, не оставить ни пылинки от трупа. Но по воле явно развлекающихся в этот день высших сил, благородный командир рывком оторвался лопатками от пола и прижался к губам подполковника, терзая их с такой ненавистью, что Кимбли даже понравилось. Постепенно безудержная вспышка ярости сошла на нет, оставляя вместо себя чувство более приятное. На мгновение забылось и характерное отвращение, отчего бдительность немедля заснула. А зря, ведь под левым ребром тут же вспыхнуло не самое нежное прикосновение кулака - ответный удар Зольфа за до сих пор ноющую челюсть. Все-таки бои без алхимии еще не совсем вышли из моды.

-Не будь бабой, - бросает Багровый, поднимаясь на ноги и тыльной стороной ладони стирая кровь с нижней губы, потому что кое-кто распустил зубы. В продолжении не было смысла: Рой дал слабину, и победа автоматически присваивалась сопернику. Правила не были обговорены заранее, но и без этого ситуация была очевидной. Впрочем, какие правила, когда речь идет о Кимбли?

-Подполковник, вы не заняты? Зайдите ко мне, - следующим же вечером Мустанг повторяет свою ошибку. И следующим после следующего. И всю неделю продолжаются эти чаепития с кулаками и издевками вместо сахара. Слов было меньше, чем поцелуев, поцелуев было меньше, чем синяков. Солдаты выдумали новые сплетни о том, что в армии открылся бойцовский клуб, но участвовали в нем почему-то только двое.

-Отношения, построенные на ненависти всегда оказываются самыми стойкими, - глубокомысленно замечает Зольф, взрывая казенный стол и пропуская удар под дых, залюбовавшись собственной работой. Рой думает, что философ из Кимбли никакой, и дергает его за отвратительный фиолетовый галстук к себе, чтобы, наконец, заткнуть. Рой думает, что его ненависти хватит еще надолго.


Apotheosis of absurdity
Автор: чертов арчи блумквист!
Беты (редакторы): rufussixsmith
Фэндом: Kuroshitsuji
Персонажи: Грелль Сатклифф, Уилльям Ти Спирс
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Драма, POV
Размер: Драббл, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Все представления заканчиваются, все занавесы опускаются. Зрители встают и уходят, не оборачиваясь на тяжелые кулисы. По ту сторону актеры снимают с лиц не свои улыбки вместе с гримом и идут вспоминать самих себя.

В этот раз занавес обрушился на главную диву. Зрители испарились, актеры разошлись. Все видели фиаско, никто не пытался помочь. Теперь сцена Грелля Сатклиффа - тюремная камера, друзья - ледяные серые стены, протекающий потолок и гнилой пол, надежда - маленькое прямоугольное окошко, пересеченное металлическими прутьями. Срок - чуть больше вечности. Причина - убийство. Иронично, ведь пресечение жизней - его работа. Еще забавнее то, что он невиновен. Проблемно, что так считал только он.

-Он же сумасшедший, посмотрите на него! - кричал прокурор, заглушая собой нервное постукивание судейского молотка. -Очевидно, что он просто слетел с катушек и вырезал целый город! Я думаю, все слышали его ненормальный бред про великолепие крови и смерти. Если нет, то позвольте мне процитировать, господин судья.
-Будьте добры, мистер Смит.

Итан Смит - такой же заурядный жнец, как и его фамилия. Два костюма одинакового покроя на три столетия, ни единого волоска, торчащего из прилизанной прически, ни единой лишней детали в очках, ни одного сумасбродного поступка в жизни. Зато он блестящий юрист, которого смели тревожить только ради особо сложных дел. Сложных или шумных в данном случае. Но проблема состояла вовсе не в его карьерной непревзойденности, а в его отношении к Греллю. Очень и очень плохом отношении. Это было что-то сильнее ненависти. Отвращение, злость, и, конечно, мотивы для мести. Обыкновенный розыгрыш в колледже, устроенный Сатклиффом для своего поклонника - малыша Итана.

Получив разрешение, мистер Смит, явно уже давно предвкушающий зачитать все, что у него было, взял со стола бумаги, копию относя судье, а вторую зачитывая таким отвратительным тоном, что Грелля перекосило.
-"Я буду резать тебя до тех пор, пока всё вокруг не окрасится в чудесный алый цвет", "Я убил этих уродливых шлюх и омыл их прекрасной красной кровью", - казалось, что список никогда не закончится. Еще и после цитирования фразы "Обиженная леди хуже всякого киллера" неудавшийся оратор не упустил возможность высмеять привычку скандально известного жнеца говорить о себе в женском роде. Это не относилось к делу, но все сильнее убеждало присяжных - сегодняшних зрителей - в виновности подсудимого.
-Вы признаете, что убили всех жителей на территории Лондона?
-Нет, - сдержанно ответил Грелль, ведь оправдания сейчас не принесли бы никакой пользы.
-То есть, вы невиновны? При том, что все факты говорят о другом. Правда, свидетелей у нас нет, потому что вы, черт вас дери, жестоко расправились с населением целого города! Жизнь каждого невинного человека была унесена вашей косой смерти - огромной уродливой бензопилой, орудием настоящего психопата! - снова сорвался на крик Итан Смит, еще один бездарный актер на этой сцене. - Вы хотя бы это признаете? Что люди были убиты вашим оружием?
-Да. Но оно было не в моих руках.
-В чьих же, в таком случае? Вы знаете? Можете сказать нам имя?
Сатклифф знал, какой вопрос последует за его показанием. Знал, что подумают присяжные, знал, что его объяснениям никто не поверит. После недолгого молчания, он все же тихо выдавил из себя, сжимая зубы от самодовольного лица Смита:
-Себастьян.
-Себастьян! - громче повторил прокурор, поворачиваясь к судье с многозначительным видом. -Я полагаю, что вы говорите о неком Себастьяне Михаелисе, я прав? Конечно, я прав. Вы говорите о демоне, об отвратном нам, господа, существе. О низкой, лживой твари, которой вы, мистер Сатклифф, доверили свое священное орудие собирания душ!
-Я не...! - готов был сорваться Грелль, но был немедленно заткнут судьей. Смит продолжил:
-Вы спросите, почему я так уверен в своих доводах, господа? У меня есть доказательства. Грелль Сатклифф состоял в порочной связи с демоном Себастьяном Михаелисом! - по залу суда разнесся резкий вздох удивления, будто один на всех.
Отчаянно произнесенное подсудимым "Нет!" никто будто и не услышал. Внимание зрителей отошло к другому, более красноречивому служителю сцены. Оставалось только ждать окончания этого абсурда. Все продумано заранее. Все идет по тексту. Все так, как и должно быть.

***

Я потерял счет времени. Казалось, несколько часов назад я стоял в этом зале, полном наивных идиотов, но, открывая глаза, я вижу только свои отощавшие запястья и стены, теперь навсегда родные. Так смешно. Они косились на меня, боялись, считали ненормальным. А теперь просто спрятали в клетку. Я - их маленькая диковинная птичка. Они попросят меня спеть?

Мой смех не вписывается в окружающую атмосферу. Я сам не вписываюсь. Это место не для меня, оно для преступников. Впрочем, один вопрос прочно засел в моей голове. Я правда сделал это? Они считают, что это я. Наверное, даже Уилли так считает. Он никогда не был уверен во мне. Но сделал ли я это?

Иногда он приходит ко мне. В определенный день и в определенный час, я уверен. Противный бюрократ. Но я не могу снова ухватиться за время. В маленьком окошке с прочной решеткой день сменяет ночь слишком часто, чтобы высчитать. Мне так хочется знать, какой сейчас месяц, чтобы быть уверенным хоть в чем-то. Я даже не знаю, жив ли я. Было бы куда легче продолжать свое существование с осознанием, что я уже умер, и эти стены - мой ад.

Но он приходит ко мне. Я не вижу его лица: он стоит в нескольких метрах от решетки, там, где уже темнота. И я всегда отворачиваюсь. Сажусь на жалком подобии койки к нему спиной, чтобы не показывать, каким я стал. Лучше пусть запомнит таким, каким я был на пике своей карьеры. Я не уверен, остались ли мои волосы красными, а глаза - желто-зелеными. Я забыл о существовании цветов, кроме серого. Сколько времени прошло с того, как я...сделал это? Я уверен, что я убил тех людей. Иначе во всем этом просто нет смысла. А мне нужен смысл, хотя бы малейшая крупица.

Сегодня он встал на полметра ближе. Я бы мог рассмотреть его, если бы подошел. Обычно здесь, у меня дома, очень тихо. Нет даже надзирателей, ведь и без них я не смогу выбраться. Тишина, от которой беспрерывно гудит в ушах. Главное, что я могу слышать его шаги. Уже уходящие.

-Уилл! - выкрикиваю я, ударяясь лицом о решетку, ладонями сжимая прутья и падая на колени, потому что ноги не держат. -Уилл... - шепчу севшим голосом, в первый раз за то время, которое не могу отсчитать, прерывая безмолвие серых стен бессмысленными словами. Он слышит меня, я знаю, он стоит на первой ступеньке лестницы, ведущей на свободу, которой меня лишили. Он слышит, как я ногтями скребу по металлу, как кричу в истерике о том, что я ничего не делал, как молю о том, чтобы меня вытащили отсюда. Он слышит, но все равно уходит. Молча и тихо.

Я так и не сдвинулся с места, боясь, что все это - просто галлюцинация. Потому что после этого дня ко мне больше никто не приходил



Voice acting
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Markiplier/Yamimash
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), POV
Размер: Драббл, 3 страницы
*Для справки:

Slendytubbies (Слендипузики) - хоррор-игра, взявшая за основу игры о Слендермене. Здесь используется режим Versus Online, где один игрок ищет "телетарелки", а другой выступает в роли Слендипузика (Тинки-Винки). Настоящий маразм, но суть не в этом.

***

"Hello, everybody. It's Yamimash here and welcome back to..."

Интернет - это настоящая черная дыра, без преувеличений. Ты оказываешься там случайно, а потом осознаешь, что уже не можешь выбраться. Тонны информации, миллиарды ссылок, по которым хочется перейти: скачай мелодию на телефон, проверь чужую почту, узнай, кто ты из винкс. Конечно, не со всеми так. Везде есть исключения, всегда есть люди "не такие". "Не такие" изначально или "не такие", потому что им хочется выпендриться, но они есть. Есть кто-то, кто меня не интересует, и есть Марк.

Мне сложно судить о том, почему он из другой, возможно, существующей только в моей голове категории людей, мы ведь ни разу не встречались. Я, наверное, у него меньше видео посмотрел, чем любой, даже самый ленивый его подписчик. Зато он хотя бы знает мое имя, что ставит меня, такого неблагодарного, выше всех их. Да, Аарон, в твоем возрасте это настоящий повод для гордости.

Чтобы прояснить ситуацию, стоит сказать, что Марк Эдвард Фишбэк под кодовым именем Markiplier - это довольно успешный летсплеер из Цинциннати, штат Огайо, человек, по двадцать четыре часа в сутки находящийся он-лайн ради благотворительных акций в помощь больным раком, любитель инди-хоррора и просто хороший парень с тяжелым детством. Но кроме всего прочего и похвального он, сам того не зная, был слабостью одного британца, то есть, меня, если уж совсем честно. Меня, по имени Аарон Эш, общественности больше известного (или неизвестного) как Yamimash. Это и являлось главной проблемой.

Вот только не принимайте слово "слабость" за влюбленность. Слабость, как ни как, бывает разная. После нескольких дней без сна, когда ты смотришь на людей, а видишь только усыпляющих баранов, прыгающих через забор - это слабость. Типичная, физическая. Когда тебя шантажируют каким-то моментом твоей жизни, а ты и слова в ответ сказать не можешь, боясь, что кто-то узнает - это слабость. Когда повышается давление и все вокруг становится серым со странными красными отливами, когда мозг будто обволакивает плотное одеяло, и ты думаешь только о том, сможешь ли ты дойти до кровати, чтобы не упасть без чувств на пол - это тоже слабость. Но уже более схожая по ощущениям с моим случаем. Хотя и здесь есть нюанс. Слабость эта относится не к Марку, а к самой прекрасной его части - к голосу.

-Прячься сколько угодно, маленький Ямимаш, я все равно найду тебя... - разлился мягкий баритон по моим стереонаушникам, за которые я когда-то выложил немаленькую сумму, но был готов сейчас же выкинуть, лишь бы холодящий душу голос не проник еще глубже в мысли. Я постепенно закипал от каждой нашей совместной игры, это уже вошло в привычку. Сегодня же мне стало не по себе сразу и резко, что ставило под угрозу всю запись, да и мое душевное состояние, хотя это мелочи. Британцы куда сильнее, чем многие думают. Где там мой чай?

Ни для кого не было секретом, что Марк собирался зарабатывать деньги на использовании своих связок. Да их, черт возьми, можно было бы использовать в качестве опаснейшего оружия массового поражения. И тогда бы я пал первым, выдавая себя с головой. Он уже успел сделать несколько озвучек для некоторых проектов друзей, но всегда повторял, что стремится к большему. У него получится, я знаю. Однажды приду в кино, а с огромного экрана надо мной смеется его голос. Ощущения будут сродни тем, когда дуло пистолета касается твоего виска и его слишком громко перезаряжают. Шевельнешь хоть мускулом - тебе конец. Потому что такие слабости караются смертью. Если не материальной, то социальной - точно. А мне рано умирать.

-Я тебя вижу! - победно воскликнул Фишбэк, зажимая кнопку спринта и раскатываясь настоящим дьявольским смехом. Это просто абсурдная игра, родившаяся от слияния Слендермена с Телепузиками, но от того, как Марк изображал из себя душевнобольного и жаждущего крови, испугался бы любой. Если бы я знал заранее, на какие метаморфозы способен этот американец, то предложил бы сыграть какому-нибудь ПьюДиПаю.

Звук шелестящих по траве шагов напомнил мне об игре и о приближении Тинки-Винки-Марка. Они слышались везде, невозможно было предсказать, с какой стороны он придет за мной. Это, пожалуй, самое ужасное в наших отношениях с хоррор-играми. Я практически не отделял виртуальное пространство от реального, потому мне казалось, что вот сейчас я просто умру, если не побегу. И, поддавшись панике, а заодно развлекая будущую публику своей гримасой ужаса, я дернул рукой, отчего камера пошла кругом, я не успел скоординироваться или хотя бы понять, что нужно делать, когда в наушниках завизжал истеричный женский голос, на втором плане послышался смех Марка, и где-то вдалеке я узнал собственный вопль страха.

-Она кричит, да? - я не видел чужого лица, но был точно уверен, что на нем сейчас улыбка от уха до уха. Само собой, его это все очень забавляло.

-Да, причем очень громко, - слабо поморщившись, я оттянул один наушник, ожидая, пока игровые звуки замолкнут. Хотя сам, как настоящий мужчина, не переставал резко вздрагивать с девчачьими криками от внезапно всплывающих на экране картинок. Зато за свою пугливость я получил подсказку от Марка, нашел еще одну из этих странных тарелок и двинулся дальше, стараясь думать исключительно об игре. Я честно пытался.

-Ямимаш, - низкий недовольный рык внезапно перебил мои бессмысленные комментарии. Перебил он насмерть и остатки самообладания, которые я так тщетно пытался сохранить. Теперь я мог только убежать еще дальше в горы быстрыми нажатиями пробела, спрашивая самое неуверенное "Да?" в своей жизни. Пистолет был уже у моего виска, и я сам приставил его к голове, незаметным движением увеличив громкость звука. Оставалось только нажать на курок.

-Твой голос дрожит, - абсолютно не скрывая иронии, заметил Марк, но тут же продолжил, не считая чужую растерянность чем-то важным, - Где ты спрятался, Ями?

-Я не собираюсь тебе говорить, - у меня, кажется, получилось изобразить самодовольную усмешку. Или же я абсолютно провалился. Единственное, в чем я был уверен - это то, что талантливый янки понял, как мной манипулировать. Хотя возможно он и не осознавал всего трагизма.

-Ямимаш, - терпеливо повторил голос в наушниках. Судя по тому, как резко я вздрогнул и шумно втянул носом воздух, он поднес микрофон ближе к губам, чтобы ничего не мешало звуковым вибрациям мягко протекать к каждому моему нервному окончанию. Еще одно слово, и, клянусь, я выдам все секреты Королевы, особенно те, которые не знаю. Собственно, не успел я отойти, как прозвучало и оно, это слово, служащее контрольным в голову: - Отвечай.

-Марк, прошу тебя, замолчи, - слабость. Я не чувствую ног, впрочем, сейчас они не нужны, только если я не стеку с кресла. Я ничего не вижу перед собой, мозг окутан самым мягким в мире бархатом из его голоса, мурашки, пробегающие по телу, кажутся прикосновениями прохладного шелка. Это раздражает, я должен взять себя в руки и закончить запись, а потом уже, возможно, взять себя в руки еще пару раз где-нибудь в теплой постели, которая никому не расскажет. Но ситуация усугубляется, хотя, казалось бы, куда еще дальше. Мысль убавить звук так и не посещает меня. Вместо нее уши краснеют от устремленного в них шепота:

-Я победил.

Да, черт возьми, он победил. Я разбит в пух и прах, мне понадобятся недели на то, чтобы собрать себя по кусочкам обратно. Отныне и навсегда - никаких совместных летсплеев с ним, торжественно дал я себе клятву. Не стоит удивляться, что при первой же возможности я ее нарушил.

-Допишем потом, - слышу я уже будничный голос Марка. До этого, по тихому шуму можно было догадаться, что и микрофон он поставил на место, - Ты не собрал эти тарелки, а в игре я тоже хочу выиграть.

Собеседник отключился.

Наверное, у меня хватит денег на билет в Огайо. Победителей не судят, но этому я лично дам по лицу.

"Thank you all so much for watching and as always I will see YOU is the next video. Bye-Byyye!"


The dead do not regret.
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Ирвин/Ривай
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст
Размер: Драббл, 2 страницы


-Сегодня все новички выдвигаются на разведывательную миссию!
Ты молод и целеустремлен. Ты горд тем, чего ты добился. Отличная подготовка, практически лучшие результаты в группе, маневрируешь, как птица. Настоящий храбрец, - так ты думаешь, прижимая кулак к груди и чувствуя собственное сердцебиение. Они говорят, что титаны убьют тебя, но ты не веришь. Ведь ты лучше всех тех, кто здесь когда-либо был. Подумаешь, ты никогда не видел этих гигантов. С твоими талантами не будет сложностью надрать задницу каждому из них. Слава и обожание - вот, что ожидает тебя в будущем.
Ты молод и целеустремлен.
И вот ты мертв.
Сначала ты умираешь морально, когда видишь, как огромная тварь с тупым взглядом разжевывает сухожилия твоего друга, а позже заглатывает оставшееся месиво. Ты стоишь, не понимая, дрожит ли то земля или ты сам. Кровь ли это на твоем лице или слезы. Хруст твоих сломанных костей или.. Только потом ты умираешь физически.

-А какой был смысл?
-Они впустую тратят налоги, которые мы платим!
-Или вы думаете, что мертвые ни о чем не сожалеют?!
Нельзя сказать, насколько был жив Ирвин.
Крепко держа поводья, но не чувствуя, насколько сильно сжимаются пальцы, он не думает о том, возглавит ли его план список самых неудачных стратегий человечества. Он смотрит перед собой, но не видит. Не слышит криков разъяренной толпы. Не помнит весь путь от ворот до штаба. Он терпеливо ждет, когда отступит груз безмолвного страха и осознание реальности вернется к нему. Не будет чувства вины. Потому что в неравной войне так происходит всегда. И он уже давно не тот юнец, готовый убить всех титанов.

Говорят, собаки, подобранные с улицы, грязные дворняги, никогда не исправляются, сколько бы ты их не кормил и не прижимал к груди, ласково называя какой-то глупой кличкой. Они могут накинуться на хозяев, на их детей, не понимая, что делают что-то не так. Животные существуют, подчиняясь инстинктам. У людей, таких же, впрочем, животных, это неприятное слово было заменено другим, помягче в своем значении.
“Привычка”.
Из прошлой жизни, о которой среди солдат часто ходят слухи, Ривай вышел со своим джентльменским набором этих самых привычек. И так как свои предпочтения в жизни ему казались нормальными, ведь это не просто случайный набор действий, который был ему по душе, это он сам, его неотделимая часть, он даже не посмотрел в сторону обессиленно выдохнувшего Ирвина, вошедшего в кабинет.
“Опять,” - только думает Смит, молча садясь за стол. Перед ним, немного подальше, стоит кресло, в котором подрагивает капрал. Шейный платок предусмотрительно снят и повешен на спинку, форменные ремни расстегнуты и сняты до пояса, а поджатые губы пересекает тонкая алая полоска крови, вытекающая из носа и скапывающая с приподнятого подбородка на рубашку. На виске заметен блеск от пота, а над верхней губой - пыль дорогого белого порошка; подобная вопиющая для Ривая неаккуратность без слов описывала его состояние.
-Зачем ты притащил меня сюда? - проговорил капрал в пространство, но обращаясь конкретно ко второму человеку, находящемуся в кабинете. Вопрос неприятным осадком остался висеть в воздухе. -В эту проклятую армию.
Ирвин смотрит на другой конец стола, где осталась еще одна дорожка. И даже это, понимает он, сейчас не поможет ему. Уже не поможет, скорее всего, никогда. Чтобы прочистить мысли, нужно было что-то посильнее. То, например, чем травят себя гражданские, которые не обязаны держать себя в хорошей физической форме. Командир, доблестный командир, не мог осуждать их. Он знал, что значит настоящий страх. Вот только ему приходилось с ним сражаться, вырезая куски гадкой плоти из его шеи. Раз за разом. Год за годом. И конца этому не было видно даже в мечтах.
Из мыслей выводит звонкая пощечина. Не самая сильная из возможных, ведь под действием наркотика конечности Ривая стали чуть ли не ватными, но чертовски неожиданная. Смит поднял голову, смотря на стоящего перед ним капрала, встречаясь мертвым взглядом с практически таким же, лишь более озлобленным. Он взял за запястье руку, ударившую его, и прижался губами к костяшкам пальцев, успокаивая или Ривая, или, все-таки, себя самого. Тогда не было разницы.
Капрал опускается на чужие колени и передергивает плечом от навалившегося груза светлой головы. Не чувствуются поцелуи на бледной коже шеи, не чувствуются и прикосновения к спине уже под тканью рубашки. Через толстую пленку галлюцинаций и непонимания происходящего кажется, что лицо Ирвина превращается в мерзкую морду гиганта, а ладони на боках сейчас сожмутся, переламывая кости. Ривай начинает кричать с настоящей ненавистью, не контролируя собственные голосовые связки, он бьет кулаками в грудь Ирвина и отчаянно пытается вырваться, даже оказываясь опрокинутым на стол. В теле ощущается настоящий прилив сил, которых хватило бы на убийство четырех-пяти гигантов, но запястья сцеплены вместе и заведены за голову. Будто в собственной голове слышится тот самый голос Смита, властный и требовательный, который всегда отрезвлял капрала. Он отдается в барабанных перепонках, бьет по нервным окончаниям, заставляет зажмуриться и помотать головой, после чего уже открыть глаза и увидеть лицо командира, не титаническое, но все равно искаженное. От слабого облегчения хочется улыбаться.
Ирвин аккуратно отпускает чужие руки, переждав некоторое время после того, как Ривай успокоился. Под пристальным и уже более сфокусированным взглядом он расстегивает пуговицу за пуговицей на рубашке с небольшими пятнами крови, ослабляет ремни пояса, стягивает их до колен вместе со штанами и зовет капрала по имени. Тот поднимается, отрываясь спиной от стола, и садится. Смотрит в глаза, практически не моргая, не желая, чтобы галлюцинации снова лишили его единственной нити связи с реальностью. Касается кончика носа своим, замирает, только после прижимаясь к губам наркотически пьяным, рассеянным и грубым поцелуем. Смиту приходится сглатывать чужую кровь, приподнимая второе тело за бедра, спускаясь ладонью к обнаженным ягодицам и используя пальцы для растягивания сжатых внутренних мышц. Риваю не нравится, совсем не нравится, он пытается прокусить чужие губы и расцарапать плечи, не внимая всем успокаивающим словам. Но Ирвин уже не остановится. Ривай нашел спасение в порошке, он - в Ривае.
Перед глазами множество цветных пятен, кадры воспоминаний смешиваются в один: Ривай видит погибшую Петру, женскую особь титана, свой отряд и Эрена, все идет кругом и пульсирует раздражающе-красным. Жарко, слишком жарко, нервная система взрывается и находит отголоски в непрекращающихся беспорядочных стонах. И цель, как думает Смит, оправдывает средства, когда в последний раз он вжимается бедрами в капрала, подающегося навстречу и хватающегося руками за шею в неспособности контролировать себя.
Утром не будет стыда. В работе не будет проблем. В речи не будет лишних придыханий перед именами друг друга. Они знают, что этот раз точно не последний. И знают, что такое страх. Настоящий, заставляющий вопить сиреной инстинкт самосохранения. Важнее то, что они умеют его скрывать. И бороться с ним они тоже научились. Хоть ради этого пришлось умереть душевно.

Days.
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Ирвин/Ривай, Ривай/Эрен
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Ангст
Размер: Драббл, 2 страницы
Схематичная зарисовочка без претензий на полноценный фик.


Первый день без Ривая.

Ирвин наливает первый стакан, садится за стол. Берет лист бумаги и карандаш, начинает намечать план следующей вылазки. План А, план В, план.. Во всех он просчитывает каждую смерть. В первую очередь - свою.
Ирвин выкидывает скомканный лист, неторопливо встает и поджимает губы в напряженной улыбке. Смотрит на стакан, замахивается и кидает его в стену. Осколки, запачканные обои, которые никого не волнуют. Стакан легко отделался. Ему не нужно держать свою форму после такого удара. Ему не нужно толкать речи перед скаутами, думать о безопасности человечества, когда, казалось бы, само Солнце покинуло небосвод. Иначе почему все в глазах Ирвина стало бесцветным?

Четвертый день без Ривая.

Ирвин старается. Он берется за любую работу, чуть ли не отнимая ее у других. Практически не выходит из кабинета, что кажется ему отличным решением. Его огорчает только то, что работа заканчивается. Появляется свободное время, которое допускать нельзя. Четвертый стакан за час - тоже решение. Так он считает. Даже если от этого мысли наваливаются грузом на сильные, но измученные плечи. Утром забывается все, остаются только физические мучения. С этим Ирвин может справиться. Ирвин старается справляться.

Восьмой день без Ривая.

Стол полностью завален отчетами. И даже на полу начал образовываться лабиринт из бумаг. Количество прибывающих документов было абсолютно несоразмерно убывающим, но будто кто-то за этим следил.
Вчера заходил Майк - на одной из бумажных стопок стояла чашка кофе. Наверное, он был здесь не один раз. Ирвин не замечал.
Не замечал, потому что в комнате практически не осталось воздуха. Только дым. Курение - еще одно открытие Ирвина. Прозрачная серая ниточка, ведущая к спасению. Курить за работой, курить во время перерыва, курить на диване и за столом. Сжимать пальцами сигарету, подносить к губам, делать вдох, замирать на считанные секунды и выдыхать. Размеренность и постоянство действий - вот, что ему было нужно.
Кажется, обо всем можно забыть в этом обволакивающем дыму.
И Ирвин забывал.

Пятнадцатый день без Ривая.

Ирвин вспоминает, что такое солнце. Редко и смутно, но вспоминает. Его видно из окна кабинета. Проходясь по коридору, Ирвин замечает, что звание позволяет ему слегка приподнимать подбородок и улыбаться девушкам. Вот только каждую темную макушку он принимает за ту самую. Подобные вылазки приходится сводить к минимуму.
Работы все так же много. Ирвин забивает голову схемами, цифрами, именами людей, лицами, которых он никогда не видел. Это помогает, но с указательного пальца никак не сходит трудовая мозоль.
Ирвин все еще пытается.

Тридцатый день без Ривая.

Ирвин не возвращается в привычный мир, просто невозможно было оставаться в кабинете в единственный ясный день за эту неделю. Он кивает в знак приветствия прогуливающимся мимо коллегам, приподнимает воротник пальто и расправляет шарф, прикрывая практически всю нижнюю часть лица. Останавливается, чтобы перекинуться парой слов со старым знакомым. Настолько старым, что за неимением общих тем для разговора, они коротко смеются, слабо прищуриваясь от ветра, и быстро расходятся.
Ирвин глубоко вдыхает носом и выдыхает ртом, поднимая взгляд к невероятному синему, но холодному небу. Смотря на то, что происходит наверху, он не знает, что через минуту он увидит Его буквально в пяти метрах от себя. Не одного, конечно, с этим новичком-титаном. Тот пытался объяснить что-то, в паузах между словами еле сдерживая восхищенную улыбку. Они и не пытаются ничего скрывать, но только сегодня Ирвин узнал. Довольно логично. Юнец так выделялся на фоне остальных, что не мог не привлечь Его внимание.
Логично, закономерно, предсказуемо. Так, как должно быть?
Ирвин отводит глаза и отходит в сторону. Вспоминает о работе. Забывает о солнце. С этого дня начинается новый черно-белый календарь.
Первый день после, второй месяц без.


You did it right, Erwin.
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Ирвин/Ривай
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Юмор
Размер: Драббл, 1 страница

Страшно подумать, но Ирвину Смиту уже практически сорок. Жуткие цифры, тут и возразить нечего. Особенно когда на разведывательных миссиях умирают юнцы, еще не достигшие совершеннолетия. А тебе, Ирвин Смит, уже практически сорок.
Но весь ужас даже не в этом. Ну да, сорок, подумаешь. Ты же еще не импотент. Главная проблема заключается в том, что чем старше становится человек, тем сложнее становится изменять его мировоззрение. Уперся рогом - и все тут. Не так нас учили, не так я привык. А привыкнуть за практически сорок лет можно много к чему, да, Ирвин Смит?
Например, Ирвин Смит никогда не собирался встречаться с другим мужчиной, поэтому его взгляд на отношения был неоспоримо традиционным. “Я - сильный мужчина, моя пассия - слабая женщина”. А в роли женщины капралу Риваю никогда не хотелось выступать. Понимаете? Никогда. Поэтому в этой паре часто возникали разногласия. Например, первое свидание.
На самом деле это было даже не свидание, но Ирвин Смит решил, что если они проводят выходной вместе, то он должен принести цветы.
-Это что такое?
-Букет.
-Ты..ты мне цветы принес? Я тебе что, девка трепетная?!
И так цветы оказались втоптаны обратно в землю, из которой они выросли. Впрочем, уже вечером Ирвин Смит перестал переживать по этому поводу, ведь то, как Ривай его целовал, не оставляло никаких сомнений - он сделал все правильно.
Во второй раз Ривай оказался жертвой хорошего воспитания Ирвина немногим позже первого события.
Уборка в библиотеке подразумевала, что придется таскать книги огромными стопками, и капрал был готов к этому, но вот к тому, что проходящий мимо Ирвин Смит увидит подобное безобразие и начнет помогать сам (точнее даже не помогать, а таскать все собственноручно) - никак нет. Ривай опустил глаза. Юбки на нем, кажется, не было. И это, судя по всему, стоило уже доходчиво объяснить Смиту.
-Ирвин..
-Да?
-Ты мне скажи, меня называют сильнейшим солдатом человечества, чтобы ты считал меня неспособным перенести эти долбанные книги?
И после этого риторического вопроса Ирвин Смит оказался выгнанным из библиотеки швабрами и тряпками.
Но та простая истина, гласящая, что нельзя задевать гордость Ривая, так и не смогла прижиться в уме Ирвина Смита. Поэтому и случился третий инцидент.
К тому времени их отношения уже ни для кого не были секретом. Эта тема даже не всплывала за обедом у новичков и за чаем у командования. Бедный Майк перестал различать их запахи. Но подобное должно было когда-нибудь или закончиться, или перерасти во что-то большее, так? Тогда Ирвин и сделал решительный шаг.
В ту ночь командир в который раз доказывал, что в свои практически сорок он далеко не импотент, а капрал охотно этот же факт проверял. В коротком перерыве Ирвин задал вопрос, который явно стоило или переформулировать, или же просто оставить при себе. Но звучал он так:
-Ривай..Ты станешь моей женой?
После этого Ирвину несколько дней приходилось спать на диване, но в итоге их отношения все равно переросли в то самое “что-то большее”, а значит, он все-таки сделал все правильно.

Louder than silence.
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Шерлок
Персонажи: JM, SH
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Ангст, Психология
Размер: Драббл, 2 страницы

-Ты редко меня навещаешь, Шерлок. Так редко, что я забываю, как звучит мой собственный голос. Я начинаю сомневаться, был ли он у меня вообще, - хмурится Джим и рассеянно смотрит по сторонам. Абсолютную тишину заглушает только нескончаемый шум в голове, который не кажется реальным. Как и все здесь.
Сложно понять, что давит сильнее.
-Сколько дней уже прошло? Недель, месяцев, лет? Хорошо быть мертвым, - закрывает глаза и улыбается. Не получается считать дни, высчитывать минуты, просчитывать возможности, когда нет начала и не будет конца. Но это и не нужно. Вечный покой, как они говорили. Вечный покой, как они обещали.
-Шерлок? Шерлок. Шерлок! - начинает кричать Джим. Кричать, пытаясь услышать, кричать, чтобы получить тишину в ответ. Делает несколько шагов вперед, резкий поворот, два влево, четыре вправо. Стена. Крутится на месте, оборачивая тело цепью, крутится обратно, освобождаясь. Опускается на пол, ложится на спину и смотрит наверх.
-Ты придумал мне мягкие стены, Шерлок, но даже не позаботился о потолке, - фыркает цинично и кривит губы в усмешке, даже не вглядываясь, только направляя стеклянный взгляд в кромешную темноту над собой. -Ты придумал мне..отвратительную клетку.
Он подтягивается к стене и касается ее щекой. Она должна быть мягкой и чуть холодной, но Джим не чувствует, не может чувствовать. Осознание нереальности реальности - единственное, что веселит его здесь. Если выдохнуть вот так, то ничего не изменится. Если удариться головой вот здесь, то ничего не почувствуется. Если закрыть глаза, то боль не уйдет.
-Ты так забавно говорил, что у тебя нет сердца. Я так серьезно обещал его выжечь. Но все сложилось намного лучше, правда? - облизывает сухие губы, которых все равно не ощущает, поворачивается и упирается в стену лопатками, смотря перед собой. -Твое сердце, Шерлок. О, это твое сердце. Неимоверно доброе, бесконечно ранимое, слишком..человеческое. Спрятанное в самые глубины, запечатанное каким-то невероятным количеством замков из принципов холодной расчетливости разума, из желаний стать сверхчеловеком, из стремлений быть "выше этого". Изъян, скрытый от глаз остальных. И поэтому я здесь. Я - такой же недостаток, которого ты боишься. Я - твоя раковая опухоль. И я уже не исчезну.
Джим замолкает и пытается проморгаться. "Все еще здесь?". Смотрит вокруг. В голове тот же шум. Какие-то реплики, обрывки фраз, диалогов, смех, плач - не его. Не его голос, не его мысли. Его участь.
Два шага вправо, четыре влево. Или три влево и пять назад? Возможно, он недвижимо остается на месте. Все слишком неважно, когда не меняются эти мягкие стены и этот ледяной пол, температуру которого Джим оценивает как "нисколько градусов по Цельсию и столько же по Фаренгейту".
-Ты редко меня навещаешь, Шерлок, - сосредоточенно сдвигает брови, пытаясь услышать себя. Звуки воображения остаются непроизнесенными. Тишина и параллельный шум, от которого очень и очень больно, от которого никуда не убежать и от которого негде спрятаться. На котором нет мишени, чтобы выстрелить. -Я забыл, как звучит мой собственный голос. Но..- опускает веки и прислушивается вновь. Улыбается и протягивает нараспев, как если бы его кто-то мог услышать:
-Тысяча голосов в моей голове.
И каждый из них
принадлежит
тебе.


The fox' hunt.
Автор: чертов арчи блумквист!
Фэндом: Kuroko no Basuke
Персонажи: Аомине/Имаеши
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой)
Размер: Драббл, 2 страницы

Улыбка хитрой лисицы, бесшумная поступь ее мягких лап по полу и даже настороженные движения кончиков ушей, - все это Аомине буквально чувствует физически, каждым миллиметром кожи и как минимум половиной нервных клеток, из-за чего где-то внутри начинается слабое покалывание - воздействие раздражителя на организм.
Вечер выходного дня. Время неизвестно, Аомине не считает нужным следить за ним. Но за окном уже достаточно темно, чтобы единственная включенная лампа на столе не справлялась с задачей освещать комнату.
-Ты не спишь, - голос Имаеши, именно утверждающий, а не спрашивающий, протягивается вязкой лентой от одной стены к другой. Аомине продолжает лежать на диване с закрытыми глазами в том состоянии обволакивающей дремоты, когда чувствуешь, насколько близка сейчас реальность, но реагировать на нее нет ни сил, ни желания.
-Тебя никто не приглашал, - пересиливает себя Дайки и заставляет губы шевелиться, произнося ленивую, раздраженную фразу с характерным хрипом только что проснувшегося.
-Я уже давно сделал дубликат ключей. Закрытых дверей для меня не существует, - еле уловимо смеется Шоичи, легкой вибрацией тревожа воздух вокруг себя. Аомине не хочет открывать глаза, не хочет видеть это лицо, которое тонкой полосой всегда пересекает улыбка. В ней нет ни капли искренности, только что-то отталкивающее и пугающее. Дайки никогда не боялся его, нет. Чувствовал только омерзение и пытался держаться подальше.
Голову редко посещали мысли о понятиях добра и зла, но он знал точно, что для Имаеши подобных границ не существовало вовсе, а значит, он стоял вдалеке и от одной, и от другой. Отсутствие какой-либо определенности, только постоянные догадки или собственные предположения насчет того, что могло твориться в голове Шоичи. На любую мысль находилась еще одна, опровергающая первую, и это жутко выматывало. Под конец подобных размышлений полнейшее безразличие Аомине давало сбой и на его место приходила обыкновенная злость, из-за которой приходилось запираться в комнате, сплевывать на руку и дрочить до тех пор, пока раздирающее изнутри чувство полностью не исчезало.
-Проваливай, - говорит Дайки, зная, что никакого толка от его слов не будет. -Проваливай, - повторяет чуть тише и пытается вернуться обратно в свой сон, чтобы хотя бы так оказаться подальше отсюда.
В ответ он слышит шорох одежды (если не избавиться от нее сейчас, то впоследствии она обязательно будет разорвана), звук расстегивающейся молнии на штанах, короткий щелчок в чужом колене от слишком резкого сгиба, и в заключении - тихий стук складываемых дужек очков. Мягкие шаги босых ног по полу и их неторопливое приближение. От Аомине веет невысказанной угрозой и очевидным недовольством, но лисы всегда чувствуют опасность. И здесь ее не было. Можно подойти ближе, можно аккуратно дотронуться и даже сесть сверху, обнаженной кожей прижимаясь к бедрам, все еще заключенным в грубую ткань джинсов.
Дайки не сделает ничего, чего Имаеши не хотелось бы.
Дайки всегда делает то, что Имаеши хочет.
И не так-то сложно добиться этого. Шоичи дразнит его, кончиком пушистого хвоста касаясь носа, раззадоривает, издевается, доводит до ярости и получает то, что хочет - лиса добивается своего куска мяса. Съехавший с катушек Аомине - лучшее зрелище и самый желанный приз для Имаеши. Никто не способен на такую ненависть, которой обладает Дайки, и потому капитан бережно сохраняет в нем это чувство, вовремя подпитывая и в нужный для себя момент пробуждая.
-Кицунэ, - вдруг произносит Аомине, открывая глаза и рассматривая лицо над собой. Лицо, на котором будто отпечаталось выражение улыбающейся лисьей маски.
-Детских сказочек начитался? - Шоичи упирается ладонями в чужую грудь и прогибается в пояснице, тягуче проезжаясь ягодицами по ширинке Дайки.
-Искривляют пространство, время и сводят с ума.. - продолжает Аомине, сдавленным толчком выпуская воздух из легких. По ребрам изнутри начинает бить ком раздражения. Пристальный взгляд Имаеши кажется чересчур проницательным и всезнающим. "Все, что ты чувствуешь, Дайки, все, о чем ты думаешь, - я знаю, знаю, знаю," - слышится в голове мерзкий голос этих глаз.
Шоичи полностью обнажен, но голым чувствует себя Аомине. Он представляется себе блюдом, поданным на стол, он - открытая книга для Имаеши. В то время, как капитан для него - неприступная цитадель, еще и с непроходимым лабиринтом внутри.
Дайки в ярости, потому что этого хочет Имаеши. Дайки грубо хватает худощавые бедра и в мгновение оказывается сверху, потому что этого хочет Имаеши. Тратит время на то, чтобы растянуть пальцами, сдирает с себя одежду и резко, абсолютно несдержанным животным образом вколачивается в тело, потому что, не осознавая, он делает все то, чего хочет Имаеши. Аомине давит ладонью на шею Шоичи, прижимая лицом к дивану, впивается в кожу до синяков, цепляется укусами за плечи и оставляет созвездия отметин на лопатках. Он пытается лишить Имаеши удовольствия, действует как можно более неосторожно, стараясь причинить боль, но в ответ получает только блаженные срывающиеся стоны, редкое шипение и всхлипы - даже те довольные. После разрядки Аомине делает ровно пять глубоких вдохов, переворачивает Шоичи лицом к себе и закидывает его ногу на плечо, больно хватая пальцами за сухожилие, оставляя алеющий укус на икре и начиная все заново.
Просыпаясь утром и чувствуя тепло чужого тела рядом, Дайки отодвигается и снова закрывает глаза, чтобы вернуться в сон до тех пор, пока Имаеши не уйдет.
Ему снится странная улыбающаяся лисица, назойливо снующая вокруг. Он пытается поймать ее за хвост, который то и дело дразняще щекочет его по носу. Но, поймав, самодовольно ухмыляющийся кицунэ тут же исчезает, растворяясь в воздухе издевательским смехом. И все, что остается делать Аомине - это бежать.
Потому что это лисья охота.
А лисы не отпускают свою добычу.