У католиков в аду замерзают черти.
это лабиринт мне не под силу
Каждый раз, когда я чувствую боль, я ставлю под вопрос ее реальное существование.
Мне плохо, - думаю я, - господи, как же мне плохо.
Плохо ли мне, - спрашиваю я через несколько секунд, - и является ли моя боль оправданной?
Это уничтожает.
Бросает из крайности в крайность и не позволяет решить проблему.
Потому что как можно избавиться от чего-то, если ты не уверен в том, что это что-то существует.
Первый раз, когда я прочитал простую надпись о том, что я имею право на боль, я по-настоящему удивился. Это поразило меня настолько, что на несколько минут у меня получилось увидеть всего себя - все мысли будто вышли из тьмы и выстроились в ровный ряд передо мной, показывая свою реальность и свою существенность.
Они были, они на самом деле были. Все то, что я пытался замять, когда мне казалось, что это недостаточно для волнения, что это вовсе не то, чему вообще стоит уделять время.
Я перестал думать о том, что все мои мысли и чувства - выдуманные мной же фантазии, я ощутил собственную реальность, черт возьми, я понял, что я живу и имею полное право на это.
Но в итоге все вернулось к исходной точке.
- Слушай, меня правда волнует это. Мне очень и очень плохо. Понимаешь?
- Да, но это не так важно, как ты думаешь.
- Наверное, ты прав.
Наверное, ты прав. Ты прав. Конечно же, ты прав.
Ежедневно я борюсь с чувством абсолютной пустоты, которое я не могу описать по-другому, но ведь от этого никто не умирает, да?
Видимо, это не так важно.
До сих пор я продолжаю жить исключительно по инерции, но я ведь не лезу в петлю и не закидываюсь горстями таблеток, да?
Значит, все не так плохо.
Я утыкаюсь носом в ее бедро и шутливо говорю: "Я у мамы грустненький", на что она спрашивает, все ли хорошо.
Конечно, конечно же все хорошо, - я быстро киваю и улыбаюсь, пряча лицо сильнее и сдерживая слезы, возникновение которых я даже не могу объяснить.
Ведь все не так плохо, как могло бы быть, правда?
Кто-то страдает куда сильнее, чем я.
Какое право я имею жаловаться.
Каждый раз, когда я чувствую боль, я ставлю под вопрос ее реальное существование.
Мне плохо, - думаю я, - господи, как же мне плохо.
Плохо ли мне, - спрашиваю я через несколько секунд, - и является ли моя боль оправданной?
Это уничтожает.
Бросает из крайности в крайность и не позволяет решить проблему.
Потому что как можно избавиться от чего-то, если ты не уверен в том, что это что-то существует.
Первый раз, когда я прочитал простую надпись о том, что я имею право на боль, я по-настоящему удивился. Это поразило меня настолько, что на несколько минут у меня получилось увидеть всего себя - все мысли будто вышли из тьмы и выстроились в ровный ряд передо мной, показывая свою реальность и свою существенность.
Они были, они на самом деле были. Все то, что я пытался замять, когда мне казалось, что это недостаточно для волнения, что это вовсе не то, чему вообще стоит уделять время.
Я перестал думать о том, что все мои мысли и чувства - выдуманные мной же фантазии, я ощутил собственную реальность, черт возьми, я понял, что я живу и имею полное право на это.
Но в итоге все вернулось к исходной точке.
- Слушай, меня правда волнует это. Мне очень и очень плохо. Понимаешь?
- Да, но это не так важно, как ты думаешь.
- Наверное, ты прав.
Наверное, ты прав. Ты прав. Конечно же, ты прав.
Ежедневно я борюсь с чувством абсолютной пустоты, которое я не могу описать по-другому, но ведь от этого никто не умирает, да?
Видимо, это не так важно.
До сих пор я продолжаю жить исключительно по инерции, но я ведь не лезу в петлю и не закидываюсь горстями таблеток, да?
Значит, все не так плохо.
Я утыкаюсь носом в ее бедро и шутливо говорю: "Я у мамы грустненький", на что она спрашивает, все ли хорошо.
Конечно, конечно же все хорошо, - я быстро киваю и улыбаюсь, пряча лицо сильнее и сдерживая слезы, возникновение которых я даже не могу объяснить.
Ведь все не так плохо, как могло бы быть, правда?
Кто-то страдает куда сильнее, чем я.
Какое право я имею жаловаться.